суп гороховый, консомэ (это бульон по-нашему), суп с фрикадельками, суп харчо.
Сидит Катя на своём месте в поезде, шепчет:
— Овощи свежие, помидоры, репа, лук репчатый, масло растительное, сметана, соль, перец.
Это салат овощной.
— Солонина, горох, картофель, морковь, лук репчатый, масло топлёное.
Получается — суп гороховый.
— Мясо, картофель, лавровый лист…
Это рецепт жаркого.
Приехала Катя Жукова. Оказалось всё сложнее здесь на Турксибе, чем представлялось тогда в пути. То трудно с водой, то тяжело с дровами. С продуктами сложно. Перебои даже с доставкой хлеба.
Особенно было плохо, когда проходили через район песков. Во многих местах здесь воду привозили издалека. За двадцать километров, за тридцать, бывало даже за сорок. Места здесь безлесные, топить нечем. Редко встречается кустарник — саксаул. Привозили его на верблюдах.
Попробуй здесь вовремя и хороший обед приготовить.
Сокрушается Катя:
— Зачем же курсы кончала, зачем же рецепты запоминала.
Прошло какое-то время. Привыкла к трудностям Катя. Не кажутся трудности Кате трудностями. Мысль лишь в одном, как бы получше обед приготовить.
Воду припасёт заранее. Связки саксаула всегда у неё в запасе. Не было случая, чтобы с обедом подвела строителей Катя.
Едят рабочие, хвалят:
— Ай да умелица!
— Ай да кудесница!
— Королевский у нас обед!
Вспоминается Кате свой первый день на Турксибе, свой первый обед. Волновалась Катя. В поварскую книгу заглядывала через каждые пять секунд. Приготовила суп гороховый.
Сели за стол укладчики. Суп недосолен, горох недоварен, какие-то странные пятна поверху плавают.
Однако не подали вида строители — понимают: первый в жизни у Кати суп, важный у Кати сегодня день.
— Молодец, Катерина! — идут голоса.
— Славный суп! Славный суп!
— С успехом! С началом службы!
Едят укладчики, стараются не поморщиться.
Был среди них и Фома Кудлатый. Попробовал суп Фома:
— Ну и суп!
Скривился. Отошёл в сторону. Выплюнул.
Увидела Катя. Слёзы из глаз — сами собой у Кати.
Обиделись рабочие за Катю. Посмотрели зло на Кудлатого:
— Ах ты, колода, бревно осиновое!
— А я что? Я ничего! — нагло ответил Фома Кудлатый.
Обозлились строители, побили Кудлатого.
— Да я в шутку, в шутку! — кричит Кудлатый.
Не отпускают его рабочие:
— Наших не обижай. Меру и в шутке знай!
Шаровая молния
Строительство Турксиба — это не только прокладывание железнодорожного полотна. Надо построить железнодорожные станции. Надо возвести водокачки. Надо оборудовать переезды через железнодорожное полотно. Многое надо сделать.
Работали на Турксибе и связисты. Прокладывали телеграфную линию. Вкапывали столбы. Натягивали провода. Работали они небольшими группами. Жили в палатках. В числе связистов были Иван Крещенко и Спиридон Огнев.
Знали их на Турксибе. Вот какая необычная история с ними однажды случилась. Работали они на северном участке. Устанавливали телеграфную линию недалеко от станции Кара-Культас.
Эти места известны на редкость сильными грозами. Когда здесь гроза — страшно на небо глянуть. Колют небо огневыми ножами молнии. В сто океанских прибоев кругом гремит. Молнии вёрткие, быстрые. Места здесь равнинные. Выбирают молнии, во что бы огнём ударить.
Намучились с ними связисты. Телеграфные столбы особенно нравились молниям.
Пронесётся гроза. Посмотрят связисты. На том месте, где только что стояли столбы, торчат лишь обугленные пеньки. С такой силой ударяли молнии, что разлетелись телеграфные столбы на щепы, да такие мелкие, что и костра из них не разведёшь.
Нравилась Ивану Крещенко степная гроза. А Огнев, хотя он и Огнев, — грозы боялся. Забивался поглубже в палатку. Крещенко же наоборот старался быть поближе к выходу. Не застёгивал он палатку. Одёрнет полог. Смотрит. Посмеивается над Огневым:
— Где ты там? Где ты там? Иди сюда. Какая красота!
Вот и в тот день восхищался. С особой силой метались молнии.
— Красота! Красота! — кричит Крещенко.
И вдруг ударила молния рядом с палаткой. И сразу что-то влетело в саму палатку. Раздался треск, и это что-то взорвалось. Выяснилось: в палатку к связистам через открытый полог попала шаровая молния.
Ударила она в Крещенко. Заметался Огнев, решил, что погиб товарищ.
— Убила его молния, убила! — кричал, когда подошли другие.
Однако Крещенко остался жив. Правда, сорок минут пролежал без сознания. Еле отходили его в тот день.
По-разному приходит известность к людям. Стали из-за этой молнии Крещенко и Огнев очень известными на всем Турксибе.
— Иван Крещенко? Ах, это тот, в которого ударила шаровая молния.
— Спиридон Огнев! Ах, это тот, что был в одной палатке с Крещенко.
Встретят их другие строители:
— Ну как, тире-точки. (Это так называли они связистов.) Что теперь ожидать от вас?
Кто-то выкрикнул:
— Сто пятьдесят процентов выполнения плана.
Улыбнулись связисты:
— Что же, попробуем.
Отлично работали Огнев и Крещенко. Сдержали своё обещание. Стали передовиками, ударниками. Знали их до этого на Турксибе по шаровой молнии. Знают и ценят теперь за труд.
Разные люди у нас в почёте. Высшая слава за подвиг в работе.
На плоту
Григорий Дыба был фельдшером. На плот он попал случайно.
Для Турксиба: для шпал, для возведения временных мостов и переходов, для строительства домов и складов, для многого другого нужен был лес. Много леса. Заготовляли его в разных местах. Иногда высоко в горах. Сплавляли по рекам. В том числе и по реке Или.
Приехал как-то в этот район фельдшер Григорий Дыба. Делал лесорубам какие-то прививки. Стал собираться в обратный путь.
Лес, заготовленный в горах, превращали в брёвна. Из брёвен сбивали плоты. Плотогоны и гнали их вниз по течению.
Собрался Дыба в обратный путь. А в это время как раз был готов к отправке один из плотов.
Посмотрел на плот Дыба. Вот бы на плоту прокатиться!
Пригласили Дыбу на плот плотогоны. Оттолкнулись люди шестами от берега. Тронулся Дыба в путь.
Восседает на брёвнах Григорий Дыба. Чудеса. Благодать. Спускается плот по реке. А мимо проплывают скалы, отвесы, утёсы. То с круч водопадом вода сорвётся. То из ущелья к небу орёл взовьётся. Картины краше одна другой.
— Благодать, — произносит Дыба. Смотрит на плотогонов: — Вот мне бы такая работа!
Двигался, двигался плот по реке. Тихо кругом. Спокойно. И вдруг задул сильный встречный ветер. Прошла минута, вторая. Страшно было глянуть теперь на реку. Вспенил ветер воду. Вздулась река, покрылась горбатыми перекатами. Плот по водяным гребням то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Вода по плоту — накатом. Попробуй удержись-ка в такой момент!
Ухватились плотогоны за вёсла.
